He приходится сомневаться, что закон будет принят: чем абсурднее выглядит тот или иной проект очередной нормы, тем больше у него шансов стать в России правилом. Однако последствия этого — экономические, политические, и, что самое важное, нравственные и идеологические — могут оказаться для страны и граждан очень чувствительными.
Экономические аспекты выглядят самыми очевидными. Начиная с 1990-х годов Россия стала общеевропейским лидером по количеству выезжающих из нее на постоянное место жительство в других странах граждан. По разным оценкам, страну за 20 лет покинули более 4,0 млн человек — в основном людей активных, образованных и талантливых, которые легко устроили свою жизнь за границей. Российская эмиграция 2000-х в Европе — это не эмиграция 1920-x; русские настолько хорошо адаптируются к западным условиям и нормам жизни, что практически не образуют диаспор (за исключением тех стран, где «русскоязычным» как потенциальной «пятой колонне» уделяют особое внимание российские власти). В 2012 году количество уехавших выросло в 3,3 раза по сравнению с предшествующим годом и составило 123 тыс. человек — что соответствует официальному уровню эмиграции в 1991–1996 годах.
Сегодня уехать гораздо легче: у граждан есть накопления, знание языков куда более распространено, продажа или сдача в аренду недвижимости в России может обеспечить достаточные для жизни за границей средства. Поэтому принятие закона (вместе с другими истеричными мерами) увеличит эмиграцию в 2014 году до 170–200 тысяч человек, а в последующие годы может вывести ее на катастрофический уровень в 250–300 тысяч ежегодно.
Я убежден: если человек, получивший иностранный паспорт или вид на жительство, по-прежнему живет в России (а лиц с двойным гражданством, по разным оценкам, у нас больше 1 млн, тогда как граждан с видами на жительство за рубежом — 4 млн), его надо ценить, а не преследовать. Если так власти намерены поднимать отечественную экономику, то, как говорится, дай Бог им успеха.
Будут и политические последствия. Россия, принимая такой закон, прямо указывает на то, что она намерена остаться в стороне от процессов глобализации. Если в 1970-e годы, например, двойное гражданство было во всем мире явлением экзотическим, то с начала 1990-х оно начало становиться привычным — и во все большем количестве стран не вызывает проблем. Генерал-губернатор Канады Мишель Жан была назначена на эту должность в 2005 году, имея также и французский паспорт; Арнольд Шварценеггер дважды избирался на пост губернатора самого крупного американского штата, Калифорнии, будучи гражданином Австрии. C 1999 года в США отменены все запреты на занятие постов в правительственных структурах для американских граждан, имеющих также и иностранный паспорт.
B Германии премьер-министром земли Нижняя Саксония с 2010 по 2013 год был женатый на немке британец Дэвид МакАлистер — и таких примеров уже сотни. B EC вообще de facto существует институт транснационального гражданства, и гражданин любой из стран Союза имеет право занимать любое должности в другой. В той же Германии француз с 2006 по 2010 год был первым заместителем министра обороны, даже не имея паспорта ФРГ.
Я не утверждаю, что нам нужно максимально увеличивать число лиц с двойным гражданством во властных структурах, но в эпоху глобализации, на мой взгляд, вопросы карьеры должны определяться исключительно компетенцией и профессиональными качествами, а не наличием другого паспорта. Кроме того, российский закон весьма странен тем, что акцентирует внимание на видах на жительство, которые во многих случаях не определяют никакой «связи с иностранными государствами»: почему, например, обладатель ежегодно продляемого вида на жительство в Китае, российский журналист, должен регистрироваться в ФМС, а человек, имеющий трехлетнюю многократную американскую или пятилетнюю многократную греческую визу, — нет?
Однако самое важное — не экономика и не политика, а идеология и мораль. Страны, руководимые ответственной и мудрой элитой, давно поняли: гражданам своей страны нужно доверять. Особенно тогда, когда право гражданства предоставляется по историческим, а не идеологическим причинам.
B 1940 году Уинстон Черчилль своей знаменитой речью убедил палату общин отклонить закон о запрете Коммунистической партии Великобритании — сказав, что, насколько ему известно, «британская коммунистическая партия состоит из англичан, а я не могу заставить себя опасаться англичанина», и подчеркнув, что никакие убеждения не могут сделать его соотечественника un-British.
Соединенные Штаты и Советский Союз были двумя великими идеологическими державами. American Creed и моральный кодекс строителя коммунизма определяли сущность американца и советского человека. Поэтому антиамериканизм и антисоветскость — естественные элементы политической картины XX века, куда более распространенные, чем «антибразильскость» или «антифранцузскость» (таких терминов никогда даже не появилось). Но Россия — не Советский Союз; это государство практически моноэтничной традиционной нации, а не «новая историческая общность людей». Нельзя настолько терять адекватность сознания, чтобы обосновывать свою внешнюю политику культурно-этническими соображениями, а во внутренней эксплуатировать риторику «идеологической нации».
Если мы любим порассуждать о России, о «русском мире», о «защите соотечественников» и о всем таком подобном, надо четко следовать принципу: обладатель российского паспорта воспринимается властями и согражданами только как россиянин. Он может иметь в кармане еще несколько заветных книжечек и колоду грин-карт, но это определяет его идентичность лишь за пределами России. Геннадий Тимченко, гражданин Финляндии, настолько предан России, что подвергся даже санкциям западных правительств — почему же Виталий Малкин, являющийся «по праву крови» гражданином Израиля, не мог принимать российские законы, работая в Москве?
Пока эти люди живут в России, трудятся на ее благо, платят налоги и вносят свой вклад в развитие страны, к ним не должно быть никаких вопросов. Хотя бы потому, что в мире nationality обозначает и гражданство, и национальность — и следующим шагом неизбежно станет «борьба с космополитизмом» и этническая дискриминация.
Конечно, можно поступать иначе — так, как и поступят российские власти. Но результат такой политики предсказуем: лояльность России у многих ее граждан уменьшится; те, кто имеют другие паспорта и виды на жительство, будут лишь еще сильнее их ценить — в то время как те, для которых паспорт своего государства кажется сродни проклятию, будут в возрастающем количестве ехать в Россию и натурализовываться в стране.
B итоге Россия окажется полна россиян, все хуже говорящих по-русски, но «тесно связанных исторической идентичностью» с территориями, «входившими в состав CCCP или Российской империи», а масса тех, кто родился и вырос в России, будут искать (и успешно находить) новое место жительство там, где родиться в стране необходимо только для того, чтобы стать ее президентом.
Конечно, государством с построенными в плотные ряды гражданами без всяких там «двойных идентичностей», «неправильных мыслей» и сексуальных отклонений управлять куда проще, чем мультикультурным и разнообразным современным обществом. И так будет проще еще некоторое время — пока в России не кончится нефть или от нее не отвернутся ее потребители. A если это случится, власти первыми начнут кричать, что рады всем. Но будет уже поздно.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Тройная глупость с двойным гражданством» // Московский комсомолец, 20 мая 2014 г., с. 3.
Сколько нам нужно высшего образования?
Пару месяцев назад Россия была взбудоражена сообщениями об очередном «успехе» наших образовательных реформ: несмотря на то, что на развитие среднего образования в 2013 году из бюджетов всех уровней было выделено 1,17 трлн. руб., или в 4 раза больше, чем десять лет назад, показатели ЕГЭ достигли очередного «исторического минимума». Русский язык пришлось считать сданным при показателе выше 24 баллов, математику — если тест был написан на 20 баллов или выше. И, казалось бы, стоило ждать следующего акта драмы — резкого снижения проходного балла при поступлении столь успешных выпускников в российские вузы.